Россия
с 01.01.2019 по настоящее время
Россия
с 01.01.2019 по настоящее время
Россия
УДК 718 Планировка, оформление, содержание кладбищ, крематориев и других мест погребения
УДК 72.03 История архитектуры, периоды и фазы. Стили, направления и влияния
УДК 719 Охрана сельских и городских достопримечательностей в целом. Охрана памятников истории и культуры
ГРНТИ 13.61 Охрана памятников истории и культуры
ОКСО 07.03.02 Реконструкция и реставрация архитектурного наследия
ОКСО 07.03.04 Градостроительство
BISAC ARC022000 Adaptive Reuse & Renovation
BISAC ARC014000 Historic Preservation / General
BISAC ARC008000 Landscape
Кладбища всегда сопровождали человечество. Внешний вид и масштабы кладбищ менялись с течением исторического процесса, неизменным оставалось одно – они соседствовали с поселениями людей в той или иной форме. Благодаря ускорившемуся процессу урбанизации с началом промышленной революции, рост городов стремительно усилился, что повлекло за собой поглощение кладбищ городами и менее крупными населёнными пунктами. Оказавшиеся окружёнными городской средой, они – молчаливые свидетели прошлого, оказались исключены из неё, в большинстве своём утратив функцию мест погребения. В данной статье проведён анализ истории развития территорий общественных кладбищ Санкт-Петербурга в XVII-XX веках в контексте единого культурного Европейского пространства. Проведён анализ эволюции образности восприятия кладбища с течением времени и относительно территориального развития города. Выявлены типы кладбищ, формировавшихся и существовавших в этот период времени, установлены взаимосвязи между типами, а также влияние общественных и культурных тенденций на формирование этих типов. На основе исследования сделаны выводы о целесообразности применения выведенной типологии в качестве основы для ревитализации исторических кладбищ России, а также установлена возможность использования Европейского опыта при работе с данным типом территорий.
кладбище, ревитализация, реконструкция кладбищ, развитие территорий кладбищ, исторические кладбища
Вступительная часть. Кладбище в своей сути тесно связано с понятием Мест памяти (фр. «lieux de mémoire»), выведенным Пьером Нора. «Места памяти – это останки. Крайняя форма, в которой существует коммеморативное сознание в истории, игнорирующей его, но нуждающейся в нем. Деритуализация нашего мира заставила появиться это понятие. Это то, что скрывает, облачает, устанавливает, создает, декретирует, поддерживает с помощью искусства и воли сообщество, глубоко вовлеченное в процесс трансформации и обновления, сообщество, которое по природе своей ценит новое выше старого, молодое выше дряхлого, будущее выше прошлого. Музеи, архивы, кладбища, коллекции, праздники, годовщины, трактаты, протоколы, монументы, храмы, ассоциации – все эти ценности в себе – свидетели другой эпохи, иллюзии вечности» [1]. Основываясь на этом определении, становится ясно то, что кладбища необходимы для людей, как места осознания себя, как части группы, прошедшей исторический путь развития и становления. Группа эта может быть какого угодно размера, начиная от семьи и заканчивая всем человечеством.
В археологической среде есть понимание того, что погребальные комплексы не в полной мере отражают бытовую сторону жизни людей, но для некрополей XVI ‒ нач. XX вв. мы уверенно можем сказать, что погребальный обряд является закономерным продолжением культурно-бытовой и религиозной традиции этого периода. Желание показать свой статус и состояние было естественно присуще людям даже после смерти, поэтому надмогильные сооружения многих известных исторических личностей представляют ценность не только культурно-историческую, но и архитектурную, так как являются произведениями определённых архитектурных стилей, образующими своеобразные ансамбли, с большим вниманием созданные архитекторами и скульпторами прошлого.
Под историческими кладбищами, в связи с отсутствием определения, в статье понимаются те кладбища, которые появились до 1917 года и в значительной степени сохранили планировочную структуру и/или среду, сформированную исторически.
Актуальность. Ни в российской, ни в зарубежной литературе не удалось обнаружить какой-либо структурированной типологии территорий исторических кладбищ. Исследования исторических некрополей с целью ревитализации практически не проводились ранее, что связано с неоднозначным и консервативным отношением людей к этому типу территорий. Целенаправленные исследования начались во второй половине 2010-х годов, и проводились в основном, в социально-психологическом ключе, при отсутствии методологической и теоретической базы для работы с конкретным типом городских территорий. Таким образом, исторические кладбища, занимающие немалые пространства в городах, практически полностью исключены из общей архитектурно-социальной среды, являясь, в сущности, историческими, архитектурными и геологическими музеями под открытым небом. Сохраняя в себе память о людях, событиях, ритуально-обрядовой и культурной деятельности людей в прошлом, они медленно разрушаются, и сведения об этой стороне жизни пропадают.
Вопрос об интеграции кладбища в городскую среду связан с растущей урбанизацией и является одним из ключевых в развитии городских территорий с начала ХХ века. В результате роста городов, старинные некрополи, некогда находившиеся на окраинах или вовсе далеко за пределами поселений, оказались включены в городскую ткань, однако не полностью в неё интегрированы с точки зрения функционального использования. Массовые захоронения часто не производятся, а исторические памятники разрушаются, происходит выпадение территорий. В то же время, новые кладбища растут с каждым годом, и вопрос об их интеграции в структуру города может появиться уже в ближайшие 50–100 лет.
Понимая типологию и эволюционный процесс развития кладбищ XVIII ‒ нач. XX века мы сможем сделать выводы о проблемах некрополей, дошедших до нашего времени на территориях человеческих поселений, а также разработать комплексы мер по их решению, основываясь на историческом контексте и первоначальном замысле архитекторов при проектировании кладбищ, а также естественно сложившемся процессе формирования территорий, которые будут учитываться при реконструкции среды и комплексной ревитализации территорий кладбищ.
Цель ‒ выявление типов исторических кладбищ и процессов, способствовавших их формированию в XVIII ‒ XX вв., с целью дальнейшего применения при комплексной ревитализации.
Задачи:
- Выявление специфики исторических кладбищ в Российской Федерации на примере Санкт-Петербурга.
- Изучение и типологизация исторических кладбищ в контексте Европейской культурной традиции.
- Формирование вывода о возможности применения Европейского опыта ревитализации кладбищ на основе исторического контекста.
Основная часть. До основания Петербурга в 1703 году на территории Ингерманландии кладбища были представлены участками при церквях. В городе Ниене археологически были обнаружены 2 кладбища, одно на церковной территории в городе, другое примыкало к крепостной церкви [2]. Расположение при храмах даёт повод обозначить эти некрополи, как приходские, то есть находящиеся при определённой церкви, на которых хоронили её прихожан. После захвата и разрушения города, кладбища, скорее всего оказались заброшены и со временем исчезли.
К началу 18 века мы можем выделить 3 типа некрополей, характерных для нового
Петербурга – приходской, общегородской и монастырский.
Одними из первых кладбищ в Санкт-Петербурге стали православное и немецкое кладбища при церкви святого Сампсона, открытые в 1711 году [3] и ставшие общегородскими. На них хоронили состоятельных людей и солдат со всего города. Немецкое Сампсониевское кладбище было предназначено для представителей различных христианских неправославных конфессий: католиков, лютеран, кальвинистов, англиканцев и т.д. На нём были похоронены многие известные строители города и учёные: Доменико Трезини, Андреас Шлютер, Георг-Иоганн Маттарнови, Жан-Батист Леблон, Николай Фёдорович Гербель, Бартоломео Карло Растрелли, Луи Каравак, Лаврентий Лаврентиевич Блюментрост [4, 5].
На кладбище при Александро-Невском монастыре, возникшем в 1713 году, погребения могли позволить только самые богатые и именитые члены Российского общества – дворяне, министры, члены царской семьи, так как погребения совершались только при наличии специального указа. Отдельно в типологии стоят кладбища для погребения умерших при госпиталях и больницах, как старое Богословское кладбище, которые нельзя считать приходскими, но и общегородскими в то время можно назвать с трудом.
Следующим этапом развития территорий кладбищ становится появление кластеров из нескольких кладбищ для погребения умерших от эпидемий, а затем и представителей различных вероисповеданий по соседству. Это решение было продиктовано эпидемией оспы 1768 года – из-за погребения погибших людей в поселениях, кладбища сами становились источником распространения болезни, поэтому старые кладбища закрывались, а новые открывались уже за пределами городов [6, 7]. Так формируются кластеры Волковского, Смоленского (как конгломерата кладбищ), Большеохтинского некрополей. Следующим подобным толчком станет эпидемия холеры 1830-1831 гг., в результате которой появится Митрофаньевское кладбище. Такие кластеры будут иметь общегородское значение, и по мере их переполнения будут открываться новые некрополи похожей структуры, такие как новое Богословское кладбище.
Рис. 1. Сампсониевское кладбище на плане Николаса де Фера 1717 года.
[Источник: http://www.etomesto.ru/map-peterburg_1717/?ysclid=lcamsr0e7h310904116]
В XIX веке происходит слияние кластерной структуры и общегородской функции. В результате распространения и улучшения качества медицины, большее количество людей стало умирать в больницах и лечебницах. В 1871 году в соответствии с указом Александра II [7] были открыты несколько кладбищ нового формата – Преображенское и Парголовское. Кластерная структура сочеталась с общегородской функцией, как и ранее, но кладбище с самого начала имело примитивный проект устройства, что означало переход от естественного роста и развития территории некрополя к идее изначальной организации пространства [8].
Эта тенденция коррелирует с Европейской практикой того времени. Например, Центральное кладбище Вены, открытое в 1874 году, имеет одну из самых масштабных планировочных структур среди Европейских некрополей, заложенную с самого начала проектирования архитекторами Карлом Милиусом и Альфредом Блунчли [9]. При этом, на Петербургских кладбищах с начала XIX века происходит формирование пейзажных планировок на уже существующей базе.
Рис. 2. План центрального кладбища Вены
[Источник: http://katborealis.com/wp/wp-content/uploads/2016/05/09_gruen_gr.jpg]
Тенденция к усилению пейзажности кладбища и осознанию необходимости благоустройства территорий некрополей в целом была характерна для XIX века. Основа для этой тенденции была заложена в период романтизма. Ярчайшими образцами изобразительного искусства этой эпохи можно назвать произведения Каспара Давида Фридриха «Кладбище», «Аббатство в дубовом лесу» (рис. 3-4), в которых смерть и некрополь, как её вместилище, выступают в живописной, естественной роли.
Рис. 3. «Кладбище» (1825 г.)
[Источник: https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Caspar_David_Friedrich_053.jpg#/media/File:Caspar_David_Friedrich_053.jpg]
Рис. 4. «Аббатство в дубовом лесу» (1809-1810 гг.)
[Источник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/3/32/Caspar_David_Friedrich_-_Abtei_im_Eichwald_-_Google_Art_Project.jpg]
Кладбище на полотнах Фридриха нетронуто человеком, среда сформирована не руками архитектора, но скорее многолетней историей функционального использования, это среда, сформировавшаяся естественным путём. Конечно, архитекторы не могли обойти вниманием некрополи и в погоне за идеальным образом кладбища создавали среду, сформированную искусственно, но сохранявшую живописность и производившую ощущение натуральности. В архитектуре эта тенденция характерна увлечением эстетикой руин и Английскими парками, а в кладбищенской архитектуре – появлением живописных планировок и пейзажным зонированием. Реализацию этой тенденции в Петербурге мы можем увидеть на примере Смоленского Лютеранского кладбища и Волковского Лютеранского кладбища. До сих пор на регламентном участке 1 Смоленского некрополя (рис. 5) сохраняется живописная планировка конца XVIII – начала XIX века [10]. Подобная же живописность характерна для Западной части Волковского кладбища и Литераторских мостков (современный вид сформировался после 1935 года, когда кладбище перешло в ведение Государственного музея городской скульптуры).
Рис. 5. Историко-культурный опорный план Смоленского Лютеранского кладбища [авторская иллюстрация]
Идейно романтическим некрополям следуют некоторые кладбища периода историзма и эклектики, например, Никольское кладбище Александро-Невской лавры (рис. 6). Центром некрополя выступает пруд, на берегах которого живописно расположились многочисленные склепы и надгробия или кладбища Великолепной семёрки в Лондоне, которые напрямую продолжают и развивают пейзажные идеи периода романтизма. В целом, можно выделит 2 подхода, сформировавшихся в первой половине XIX века и основывающихся на идее пейзажности – кладбище-парк (Литераторские мостки) с чёткой, интересной и понятной планировкой и кладбище-лес (Хайгейтское кладбище), в котором доминирует идея об упорядоченном хаосе. Идея кладбища-леса в Петербурге, хотя и сильно видоизменённая со временем, может быть прослежена в Шуваловском некрополе в Озерках (рис. 7).
В противовес идее пейзажности на Лазаревском некрополе Александро-Невской лавры, происходит формирование одного из немногих в России «Каменных городов». Причины появления такого типа некрополей, как правило немногочисленны. Среди основных можно выделить:
1) стеснённость, скученность захоронений в следствие недостатка места;
2) выходы горных пород на месте кладбища;
3) расположение на склоне холма/горы (обилие грунта могло создавать опасность оползней во время сильных дождей).
Рис. 6. Никольское кладбище Александро-Невской лавры. Санкт-Петербург
[Источник: https://vita-colorata.livejournal.com/319446.html]
Рис. 7. Шуваловское кладбище. Санкт-Петербург
[Источник: https://popuga.livejournal.com/2718789.html]
Все три причины в сумме способствуют появлению таких кладбищ как в России, так и в странах Европы. Стеснённость и как следствие, малая вероятность появления новых мест под захоронение или запустения уже существующих могил создавали основу для элитарности и престижности некрополя, за могилами следили родственники или обслуживающие кладбища организации. Многие из таких некрополей в современном мире являются музеями, так как расположены в самых красивых и престижных местах, а люди, похороненные на них, в своё время сильнейшим образом оказали влияние на всемирный исторический процесс. Примером таких некрополей помимо Лазаревского, могут служить кладбище Пер-Лашез в Париже, Кладбище де Симиез в Ницце, Вышеградское кладбище в Праге (рис. 8–11) [11].
Рис. 8. Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры
[Источник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/5/5a/Lazarev_Cemetery_1.jpg]
Рис. 9. Кладбище Пер-Лашез. Париж
[Источник: https://timetraveling.ru/images/paris/9-veshei/05-pere-lachaise.jpg]
Рис. 10. Кладбище де-Симьез. Ницца [Источник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/f/f9/Cimeti%C3%A8re_Colline_du_Ch%C3%A2teau_Nice.JPG]
Рис. 11. Вышеградское кладбище. Прага
[Источник: https://yelkz.livejournal.com/596176.html?replyto=3815120]
Отдельно можно выделить кладбище-рощу или кладбище-луг. Данный тип некрополя происходит от приходского Европейского кладбища, когда небольшая церковная территория, как правило, лишённая растительности в виде кустарников и деревьев, больше напоминала луг с могильными камнями. Такие примеры можно увидеть в Великобритании, северной Франции, Бельгии, Германии и странах Скандинавии. Дальнейшее развитие некрополь-луг получает при масштабировании этого простого принципа от приходского на общегородской уровень и часто пересекается с кладбищем-парком, как одна из его ландшафтных зон. Новый этап развития этого типа некрополя начался после Первой мировой войны. Тогда встал вопрос об оформлении воинских захоронений и увековечивании памяти о жертвах Великой войны. [12] Согласно Версальскому договору, каждая страна была официально ответственна за содержание воинских захоронений на своей территории [13], но соответствующим странам погибших солдат, как правило, предоставлялась свобода самостоятельно проектировать и строить военные кладбища. Большинство архитекторов после Первой мировой войны пытались создать мемориалы, которые были бы, как описывает историк культуры Джей Уинтер, благородными, возвышенными, трагичными и бесконечно печальными. [12] Этой цели во многом отвечала природа – луг (на кладбищах служащих стран Антанты) (рис. 12) или дубовая роща (на кладбищах служащих Центральных держав) (рис. 13), с хорошей просматриваемостью и без ярких цветовых акцентов, где на фоне природы рядами располагаются кресты или надгробные камни. Эта композиция позволяла оценить масштаб и ужас прошедшей войны. Немецкое военное кладбище близ Сологубовки под Петербургом можно отнести к типу кладбища-луга.
Рис. 12. Воинское кладбище в Вердене. Франция [Источник: https://mixyfotos.ru/%D0%BA%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B1%D0%B8%D1%89%D0%B0-%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%B4%D0%B0%D1%82-%D1%84%D0%BE%D1%82%D0%BE/]
Рис. 13. Немецкое воинское кладбище в департаменте Буйонвиль. Франция
[Источник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/d/d8/F54_Bouillonville_cimeti%C3%A8re-allemand.JPG?uselang=ru]
Возвышенность восприятия, просматриваемость, неброская красота природы и её максимальная естественность легли в основу создания кладбищ, в том числе и мемориальных, уже в XX веке, ярко воплотившись в Финских лесных кладбищах (рис. 14), которые скорее похожи на живописную рощу, чем на густой лес. В этом и заключается типологическое отличие таких кладбищ от кладбища-леса, идущего корнями в своей идейной основе к эпохе романтизма и описанного выше.
Рис. 14. Кладбище в Сортавале. Финляндия
[Источник: https://pora-valit.livejournal.com/3706180.html?replyto=462199364]
При этом, функциональное назначение не было ограниченно исключительно захоронениями. Кладбища ещё со средних веков выступали в роли общественных мест, таких как рынки [14], места отправления культа (катакомбы христиан в Риме) или площадки для проведения праздничных гуляний, связанных с поминовением родственников [15]. Подобное двойственное отношение, связанное с мистически-религиозными понятиями о смерти и одновременно с использованием кладбищ для общественных собраний, по крайней мере в России, сохранялось вплоть до начала ХХ века.
Выводы.
1. В ходе исследования выявлен ряд типов кладбищ, характерных для общеевропейской культурной традиции.
2. Российские исторические кладбища, формировавшиеся в единой Европейской культурной среде (характерно для Санкт-Петербурга), схожи типологически с европейскими некрополями.
3. Восприятие кладбищ, как своеобразных парковых или рекреационных зон, складывалось исторически. В контексте этого восприятия происходила эволюция типов некрополей, отвечающая запросам того или иного исторического периода.
4. Планировочная структура кладбищ развивалась на протяжении XVIII-XX вв. от хаотичной к организованной ортогональной. При том, ортогональность проявлялась как в планировке участков, так и в расположении надмогильных сооружений.
5. Проведённое исследование позволит учитывать исторически сложившуюся типологию кладбищ при проведении ревитализации.
6. Благодаря единству культурной среды, схожему процессу формировании кладбищ и общности типов некрополей, при разработке методов и подходов для ревитализации Российских исторических кладбищ целесообразно будет использовать Европейский опыт с учётом адаптации в соответствие с Российским законодательством и реалиями.
7. На основе выведенной типологии возможна разработка собственных новых методов и подходов к ревитализации территорий исторических кладбищ.
Вступительная часть. Кладбище в своей сути тесно связано с понятием Мест памяти (фр. «lieux de mémoire»), выведенным Пьером Нора. «Места памяти – это останки. Крайняя форма, в которой существует коммеморативное сознание в истории, игнорирующей его, но нуждающейся в нем. Деритуализация нашего мира заставила появиться это понятие. Это то, что скрывает, облачает, устанавливает, создает, декретирует, поддерживает с помощью искусства и воли сообщество, глубоко вовлеченное в процесс трансформации и обновления, сообщество, которое по природе своей ценит новое выше старого, молодое выше дряхлого, будущее выше прошлого. Музеи, архивы, кладбища, коллекции, праздники, годовщины, трактаты, протоколы, монументы, храмы, ассоциации – все эти ценности в себе – свидетели другой эпохи, иллюзии вечности» [1]. Основываясь на этом определении, становится ясно то, что кладбища необходимы для людей, как места осознания себя, как части группы, прошедшей исторический путь развития и становления. Группа эта может быть какого угодно размера, начиная от семьи и заканчивая всем человечеством.
В археологической среде есть понимание того, что погребальные комплексы не в полной мере отражают бытовую сторону жизни людей, но для некрополей XVI ‒ нач. XX вв. мы уверенно можем сказать, что погребальный обряд является закономерным продолжением культурно-бытовой и религиозной традиции этого периода. Желание показать свой статус и состояние было естественно присуще людям даже после смерти, поэтому надмогильные сооружения многих известных исторических личностей представляют ценность не только культурно-историческую, но и архитектурную, так как являются произведениями определённых архитектурных стилей, образующими своеобразные ансамбли, с большим вниманием созданные архитекторами и скульпторами прошлого.
Под историческими кладбищами, в связи с отсутствием определения, в статье понимаются те кладбища, которые появились до 1917 года и в значительной степени сохранили планировочную структуру и/или среду, сформированную исторически.
Актуальность. Ни в российской, ни в зарубежной литературе не удалось обнаружить какой-либо структурированной типологии территорий исторических кладбищ. Исследования исторических некрополей с целью ревитализации практически не проводились ранее, что связано с неоднозначным и консервативным отношением людей к этому типу территорий. Целенаправленные исследования начались во второй половине 2010-х годов, и проводились в основном, в социально-психологическом ключе, при отсутствии методологической и теоретической базы для работы с конкретным типом городских территорий. Таким образом, исторические кладбища, занимающие немалые пространства в городах, практически полностью исключены из общей архитектурно-социальной среды, являясь, в сущности, историческими, архитектурными и геологическими музеями под открытым небом. Сохраняя в себе память о людях, событиях, ритуально-обрядовой и культурной деятельности людей в прошлом, они медленно разрушаются, и сведения об этой стороне жизни пропадают.
Вопрос об интеграции кладбища в городскую среду связан с растущей урбанизацией и является одним из ключевых в развитии городских территорий с начала ХХ века. В результате роста городов, старинные некрополи, некогда находившиеся на окраинах или вовсе далеко за пределами поселений, оказались включены в городскую ткань, однако не полностью в неё интегрированы с точки зрения функционального использования. Массовые захоронения часто не производятся, а исторические памятники разрушаются, происходит выпадение территорий. В то же время, новые кладбища растут с каждым годом, и вопрос об их интеграции в структуру города может появиться уже в ближайшие 50–100 лет.
Понимая типологию и эволюционный процесс развития кладбищ XVIII ‒ нач. XX века мы сможем сделать выводы о проблемах некрополей, дошедших до нашего времени на территориях человеческих поселений, а также разработать комплексы мер по их решению, основываясь на историческом контексте и первоначальном замысле архитекторов при проектировании кладбищ, а также естественно сложившемся процессе формирования территорий, которые будут учитываться при реконструкции среды и комплексной ревитализации территорий кладбищ.
Цель ‒ выявление типов исторических кладбищ и процессов, способствовавших их формированию в XVIII ‒ XX вв., с целью дальнейшего применения при комплексной ревитализации.
Задачи:
- Выявление специфики исторических кладбищ в Российской Федерации на примере Санкт-Петербурга.
- Изучение и типологизация исторических кладбищ в контексте Европейской культурной традиции.
- Формирование вывода о возможности применения Европейского опыта ревитализации кладбищ на основе исторического контекста.
Основная часть. До основания Петербурга в 1703 году на территории Ингерманландии кладбища были представлены участками при церквях. В городе Ниене археологически были обнаружены 2 кладбища, одно на церковной территории в городе, другое примыкало к крепостной церкви [2]. Расположение при храмах даёт повод обозначить эти некрополи, как приходские, то есть находящиеся при определённой церкви, на которых хоронили её прихожан. После захвата и разрушения города, кладбища, скорее всего оказались заброшены и со временем исчезли.
К началу 18 века мы можем выделить 3 типа некрополей, характерных для нового
Петербурга – приходской, общегородской и монастырский.
Одними из первых кладбищ в Санкт-Петербурге стали православное и немецкое кладбища при церкви святого Сампсона, открытые в 1711 году [3] и ставшие общегородскими. На них хоронили состоятельных людей и солдат со всего города. Немецкое Сампсониевское кладбище было предназначено для представителей различных христианских неправославных конфессий: католиков, лютеран, кальвинистов, англиканцев и т.д. На нём были похоронены многие известные строители города и учёные: Доменико Трезини, Андреас Шлютер, Георг-Иоганн Маттарнови, Жан-Батист Леблон, Николай Фёдорович Гербель, Бартоломео Карло Растрелли, Луи Каравак, Лаврентий Лаврентиевич Блюментрост [4, 5].
На кладбище при Александро-Невском монастыре, возникшем в 1713 году, погребения могли позволить только самые богатые и именитые члены Российского общества – дворяне, министры, члены царской семьи, так как погребения совершались только при наличии специального указа. Отдельно в типологии стоят кладбища для погребения умерших при госпиталях и больницах, как старое Богословское кладбище, которые нельзя считать приходскими, но и общегородскими в то время можно назвать с трудом.
Следующим этапом развития территорий кладбищ становится появление кластеров из нескольких кладбищ для погребения умерших от эпидемий, а затем и представителей различных вероисповеданий по соседству. Это решение было продиктовано эпидемией оспы 1768 года – из-за погребения погибших людей в поселениях, кладбища сами становились источником распространения болезни, поэтому старые кладбища закрывались, а новые открывались уже за пределами городов [6, 7]. Так формируются кластеры Волковского, Смоленского (как конгломерата кладбищ), Большеохтинского некрополей. Следующим подобным толчком станет эпидемия холеры 1830-1831 гг., в результате которой появится Митрофаньевское кладбище. Такие кластеры будут иметь общегородское значение, и по мере их переполнения будут открываться новые некрополи похожей структуры, такие как новое Богословское кладбище.
Рис. 1. Сампсониевское кладбище на плане Николаса де Фера 1717 года.
[Источник: http://www.etomesto.ru/map-peterburg_1717/?ysclid=lcamsr0e7h310904116]
В XIX веке происходит слияние кластерной структуры и общегородской функции. В результате распространения и улучшения качества медицины, большее количество людей стало умирать в больницах и лечебницах. В 1871 году в соответствии с указом Александра II [7] были открыты несколько кладбищ нового формата – Преображенское и Парголовское. Кластерная структура сочеталась с общегородской функцией, как и ранее, но кладбище с самого начала имело примитивный проект устройства, что означало переход от естественного роста и развития территории некрополя к идее изначальной организации пространства [8].
Эта тенденция коррелирует с Европейской практикой того времени. Например, Центральное кладбище Вены, открытое в 1874 году, имеет одну из самых масштабных планировочных структур среди Европейских некрополей, заложенную с самого начала проектирования архитекторами Карлом Милиусом и Альфредом Блунчли [9]. При этом, на Петербургских кладбищах с начала XIX века происходит формирование пейзажных планировок на уже существующей базе.
Рис. 2. План центрального кладбища Вены
[Источник: http://katborealis.com/wp/wp-content/uploads/2016/05/09_gruen_gr.jpg]
Тенденция к усилению пейзажности кладбища и осознанию необходимости благоустройства территорий некрополей в целом была характерна для XIX века. Основа для этой тенденции была заложена в период романтизма. Ярчайшими образцами изобразительного искусства этой эпохи можно назвать произведения Каспара Давида Фридриха «Кладбище», «Аббатство в дубовом лесу» (рис. 3-4), в которых смерть и некрополь, как её вместилище, выступают в живописной, естественной роли.
Рис. 3. «Кладбище» (1825 г.)
[Источник: https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Caspar_David_Friedrich_053.jpg#/media/File:Caspar_David_Friedrich_053.jpg]
Рис. 4. «Аббатство в дубовом лесу» (1809-1810 гг.)
[Источник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/3/32/Caspar_David_Friedrich_-_Abtei_im_Eichwald_-_Google_Art_Project.jpg]
Кладбище на полотнах Фридриха нетронуто человеком, среда сформирована не руками архитектора, но скорее многолетней историей функционального использования, это среда, сформировавшаяся естественным путём. Конечно, архитекторы не могли обойти вниманием некрополи и в погоне за идеальным образом кладбища создавали среду, сформированную искусственно, но сохранявшую живописность и производившую ощущение натуральности. В архитектуре эта тенденция характерна увлечением эстетикой руин и Английскими парками, а в кладбищенской архитектуре – появлением живописных планировок и пейзажным зонированием. Реализацию этой тенденции в Петербурге мы можем увидеть на примере Смоленского Лютеранского кладбища и Волковского Лютеранского кладбища. До сих пор на регламентном участке 1 Смоленского некрополя (рис. 5) сохраняется живописная планировка конца XVIII – начала XIX века [10]. Подобная же живописность характерна для Западной части Волковского кладбища и Литераторских мостков (современный вид сформировался после 1935 года, когда кладбище перешло в ведение Государственного музея городской скульптуры).
Рис. 5. Историко-культурный опорный план Смоленского Лютеранского кладбища [авторская иллюстрация]
Идейно романтическим некрополям следуют некоторые кладбища периода историзма и эклектики, например, Никольское кладбище Александро-Невской лавры (рис. 6). Центром некрополя выступает пруд, на берегах которого живописно расположились многочисленные склепы и надгробия или кладбища Великолепной семёрки в Лондоне, которые напрямую продолжают и развивают пейзажные идеи периода романтизма. В целом, можно выделит 2 подхода, сформировавшихся в первой половине XIX века и основывающихся на идее пейзажности – кладбище-парк (Литераторские мостки) с чёткой, интересной и понятной планировкой и кладбище-лес (Хайгейтское кладбище), в котором доминирует идея об упорядоченном хаосе. Идея кладбища-леса в Петербурге, хотя и сильно видоизменённая со временем, может быть прослежена в Шуваловском некрополе в Озерках (рис. 7).
В противовес идее пейзажности на Лазаревском некрополе Александро-Невской лавры, происходит формирование одного из немногих в России «Каменных городов». Причины появления такого типа некрополей, как правило немногочисленны. Среди основных можно выделить:
1) стеснённость, скученность захоронений в следствие недостатка места;
2) выходы горных пород на месте кладбища;
3) расположение на склоне холма/горы (обилие грунта могло создавать опасность оползней во время сильных дождей).
Рис. 6. Никольское кладбище Александро-Невской лавры. Санкт-Петербург
[Источник: https://vita-colorata.livejournal.com/319446.html]
Рис. 7. Шуваловское кладбище. Санкт-Петербург
[Источник: https://popuga.livejournal.com/2718789.html]
Все три причины в сумме способствуют появлению таких кладбищ как в России, так и в странах Европы. Стеснённость и как следствие, малая вероятность появления новых мест под захоронение или запустения уже существующих могил создавали основу для элитарности и престижности некрополя, за могилами следили родственники или обслуживающие кладбища организации. Многие из таких некрополей в современном мире являются музеями, так как расположены в самых красивых и престижных местах, а люди, похороненные на них, в своё время сильнейшим образом оказали влияние на всемирный исторический процесс. Примером таких некрополей помимо Лазаревского, могут служить кладбище Пер-Лашез в Париже, Кладбище де Симиез в Ницце, Вышеградское кладбище в Праге (рис. 8–11) [11].
Рис. 8. Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры
[Источник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/5/5a/Lazarev_Cemetery_1.jpg]
Рис. 9. Кладбище Пер-Лашез. Париж
[Источник: https://timetraveling.ru/images/paris/9-veshei/05-pere-lachaise.jpg]
Рис. 10. Кладбище де-Симьез. Ницца [Источник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/f/f9/Cimeti%C3%A8re_Colline_du_Ch%C3%A2teau_Nice.JPG]
Рис. 11. Вышеградское кладбище. Прага
[Источник: https://yelkz.livejournal.com/596176.html?replyto=3815120]
Отдельно можно выделить кладбище-рощу или кладбище-луг. Данный тип некрополя происходит от приходского Европейского кладбища, когда небольшая церковная территория, как правило, лишённая растительности в виде кустарников и деревьев, больше напоминала луг с могильными камнями. Такие примеры можно увидеть в Великобритании, северной Франции, Бельгии, Германии и странах Скандинавии. Дальнейшее развитие некрополь-луг получает при масштабировании этого простого принципа от приходского на общегородской уровень и часто пересекается с кладбищем-парком, как одна из его ландшафтных зон. Новый этап развития этого типа некрополя начался после Первой мировой войны. Тогда встал вопрос об оформлении воинских захоронений и увековечивании памяти о жертвах Великой войны. [12] Согласно Версальскому договору, каждая страна была официально ответственна за содержание воинских захоронений на своей территории [13], но соответствующим странам погибших солдат, как правило, предоставлялась свобода самостоятельно проектировать и строить военные кладбища. Большинство архитекторов после Первой мировой войны пытались создать мемориалы, которые были бы, как описывает историк культуры Джей Уинтер, благородными, возвышенными, трагичными и бесконечно печальными. [12] Этой цели во многом отвечала природа – луг (на кладбищах служащих стран Антанты) (рис. 12) или дубовая роща (на кладбищах служащих Центральных держав) (рис. 13), с хорошей просматриваемостью и без ярких цветовых акцентов, где на фоне природы рядами располагаются кресты или надгробные камни. Эта композиция позволяла оценить масштаб и ужас прошедшей войны. Немецкое военное кладбище близ Сологубовки под Петербургом можно отнести к типу кладбища-луга.
Рис. 12. Воинское кладбище в Вердене. Франция [Источник: https://mixyfotos.ru/%D0%BA%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B1%D0%B8%D1%89%D0%B0-%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%B4%D0%B0%D1%82-%D1%84%D0%BE%D1%82%D0%BE/]
Рис. 13. Немецкое воинское кладбище в департаменте Буйонвиль. Франция
[Источник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/d/d8/F54_Bouillonville_cimeti%C3%A8re-allemand.JPG?uselang=ru]
Возвышенность восприятия, просматриваемость, неброская красота природы и её максимальная естественность легли в основу создания кладбищ, в том числе и мемориальных, уже в XX веке, ярко воплотившись в Финских лесных кладбищах (рис. 14), которые скорее похожи на живописную рощу, чем на густой лес. В этом и заключается типологическое отличие таких кладбищ от кладбища-леса, идущего корнями в своей идейной основе к эпохе романтизма и описанного выше.
Рис. 14. Кладбище в Сортавале. Финляндия
[Источник: https://pora-valit.livejournal.com/3706180.html?replyto=462199364]
При этом, функциональное назначение не было ограниченно исключительно захоронениями. Кладбища ещё со средних веков выступали в роли общественных мест, таких как рынки [14], места отправления культа (катакомбы христиан в Риме) или площадки для проведения праздничных гуляний, связанных с поминовением родственников [15]. Подобное двойственное отношение, связанное с мистически-религиозными понятиями о смерти и одновременно с использованием кладбищ для общественных собраний, по крайней мере в России, сохранялось вплоть до начала ХХ века.
Выводы.
1. В ходе исследования выявлен ряд типов кладбищ, характерных для общеевропейской культурной традиции.
2. Российские исторические кладбища, формировавшиеся в единой Европейской культурной среде (характерно для Санкт-Петербурга), схожи типологически с европейскими некрополями.
3. Восприятие кладбищ, как своеобразных парковых или рекреационных зон, складывалось исторически. В контексте этого восприятия происходила эволюция типов некрополей, отвечающая запросам того или иного исторического периода.
4. Планировочная структура кладбищ развивалась на протяжении XVIII-XX вв. от хаотичной к организованной ортогональной. При том, ортогональность проявлялась как в планировке участков, так и в расположении надмогильных сооружений.
5. Проведённое исследование позволит учитывать исторически сложившуюся типологию кладбищ при проведении ревитализации.
6. Благодаря единству культурной среды, схожему процессу формировании кладбищ и общности типов некрополей, при разработке методов и подходов для ревитализации Российских исторических кладбищ целесообразно будет использовать Европейский опыт с учётом адаптации в соответствие с Российским законодательством и реалиями.
7. На основе выведенной типологии возможна разработка собственных новых методов и подходов к ревитализации территорий исторических кладбищ.
1. Нора П., Озуф М., Ж. де Пюимеж, Винок М. Франция-память / Проблематика мест памяти. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. 333 c.
2. Сорокин П.Е. О застройке города Ниена XVII в. По историческим и археологическим данным [Электронный ресурс]. Систем. требования: AdobeAcrobatReader. URL: https://www.kunstkamera.ru/files/lib/Skandinavskite18/978-5-88431-351-4_6.pdf?ysclid=la5t0pl6in578292766 (дата обращения: 05.09.2022)
3. Богданов А.И. Описание Санкт-Петербурга : Полное издание уникального российского историко-географического труда середины XVIII века / Северо-Западная Библейская Комиссия С.-Пб.: С-Петербургский филиал Архива РАН, 1997. 414 с.
4. Гусенцова Т. М., Добрынина И. Н. Путешествие по Выборгской стороне. СПб.: Изд-во Остров, 2007. 240 с.
5. Пекарский П.П. История Императорской академии наук в Петербурге / [cоч.] Петра Пекарского. СПб.: издание Отд-ния рус. яз. и словесности Императорской акад. наук, 1870-1873. 774 с.
6. Правительствующий сенат. Указ от 24 декабря 1771 года «О сношении губернаторов и воевод с духовными правительствами по отводу мест для кладбищ и построения церквей» , Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. Т. XIX. 1770-1774. № 13.724. с. 409.
7. Александр II. Полное собрание законов Российской империи / Об устройстве кладбищ в С.-Петербурге. Собрание второе. СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1874. Т. XLVI. Отделение второе. 1871, № 50058. c. 410-411.
8. Мерц И. Городское преображенское кладбище с приёмной станцией для покойников в Санкт-Петербурге // Зодчий. 1873. № 1. С. 42-44.
9. Communal- Zeitung / Friedhofspläne // Neue Freie Prsse. Morgenblatt. 1871. №2421. с. 7. [Электронный ресурс]. URL: https://anno.onb.ac.at/cgi-content/anno?aid=nfp&datum=18710523&seite=7&zoom=35 (дата обращения: 11.10.2022). (нем.)
10. Правительство Санкт-Петербурга. Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры. распоряжение от 13 декабря 2018 года N 519-р / О включении выявленного объекта культурного наследия в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации в качестве объекта культурного наследия регионального значения "Смоленское лютеранское кладбище", об утверждении границ и режима использования территории объекта культурного наследия [Электронный ресурс]. Систем. Требования: AdobeAcrobatReader. URL: https://docs.cntd.ru/document/551978865?marker=7DM0KC (дата обращения: 01.11.2022)
11. Dlabikova I., Frolikova-Palanova K., Perinkova M. Revitalisation of historic public cemeteries in central zones of urban areas / WIT Transactions on Ecology and The Environment // The Sustainable City XII. 2017. Vol. 223. Pp. 147-158.
12. Уинтер Дж., Николаи Ф.В. Места памяти и тени войны // Вестник Мининского университета, 2016. № 1-2.
13. Ключников Ю.В., Сабанин А. Версальский мирный договор. Полный перевод с французского подлинника под редакцией проф. Ю.В. Ключникова и Андрея Сабанина со вступительной статьей проф. Ю. В. Ключникова и предметным указателем. Москва. Изд-ие Литиздата НКИД. 1925. с. 198.
14. Ariés P. The hour of our death., Prague: Argo, 2000. 86 с.
15. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. Л.: Изд-во ЛГУ, 1963. 165 с.
